— Согласны ли вы, что РПЦ переживает кризис?

— Да, безусловно. В последние годы мне уже не раз приходилось говорить о том, что период, который мы привычно называли «церковным возрождением», закончился. Периодизация здесь возможна разная, но я бы сказал, что это — время между убийством протоиерея Александра Меня в сентябре 1990 года и убийством протоиерея Павла Адельгейма в августе 2013 года. Это страшные даты в жизни Церкви, но они довольно ярко обозначают свою эпоху. Каким будет новый период? Думаю, что название ему мы найдем далеко не сразу, но уже очевидно, что Православная церковь вступила в полосу затяжного и довольно глубокого кризиса.

Этот кризис связан с бюрократизацией и централизацией, которые происходили в Церкви в последние годы, а также с попыткой ввести некую единую идеологию. Конечно, есть исключения, но центральное место теперь занимает не вера во Христа Спасителя, а личная преданность тому или иному церковному начальнику. При отсутствии регулярной демонстрации этой преданности мирян и в особенности священников начинают преследовать, затыкают им рот. Священники предпочитают молчать, понимая, что к ним могут применить и крайнюю меру — запрет в служении.

В глубоком кризисе находится приходская жизнь. И связано это с тем, что у приходов отобрали всякую самостоятельность, а священники находятся буквально в рабском подчинении у своих епископов. О последнем убедительно писал протоиерей Павел Адельгейм.

— Насколько эффективно противостоит существующим перед РПЦ вызовам патриарх Кирилл?

— Эффективно — это очень уместное слово. Все реформы патриарха Кирилла были рассчитаны на то, чтобы сделать деятельность Церкви более эффективной. И в первые годы его патриаршества казалось, что эта цель может быть достигнута. Однако все обернулось бюрократизацией, отчетами и, как следствие, снижением той самой эффективности, к которой стремился патриарх.

Это касается и внутренней жизни Церкви, и ее отношений с другими православными церквами, и ее отношений с государством и обществом.

На мой взгляд, решение не ехать на Всеправославный собор стало большой ошибкой церковной дипломатии. Это будет иметь серьезные последствия и прежде всего приведет к снижению авторитета Русской церкви. Причем не только в отношениях с православными, но и другими церквами и конфессиями.

— Опасен ли кризис РПЦ для государства?

— Опасен ли кризис РПЦ для страны — это очень сложный вопрос, и простого ответа на него не существует. С одной стороны, реальное количество членов Русской православной церкви довольно невелико. И особого влияния на жизнь общества они, увы, не оказывают.

С другой стороны, все последние попытки выстроить современную российскую идентичность связаны с православной традицией. Но эта конструкция приобретает довольно секуляризованные формы, т.е. оказывается оторвана от Церкви. Поэтому кризис Православной церкви не может не повлиять на дальнейшее формирование российской идентичности.

Как ни парадоксально, в этом можно увидеть и что-то положительное. Руководство Московской патриархии не сможет претендовать на монополию по сохранению православной традиции в обществе.

— Отражается ли иногда возникающий вокруг РПЦ негативный фон на жизни и настроении священников и прихожан?

— Да. И, к сожалению, это уже не просто «негативный фон», а довольно стойкое неприятие православия в тех культурных формах, которые оно сегодня принимает. Православие в некотором смысле «надоело» современному обществу. Мне не раз приходилось слышать от священников, что в последние годы, если они идут по городу в подряснике, к ним могут резко, а то и довольно зло обратиться прохожие. Раньше такого не было. Многие мои друзья, которые на светской работе не скрывают своей православной веры, не раз говорили мне, что вынуждены оправдываться, например, за высказывания протоиерея Всеволода Чаплина. Его реплики вызывают возмущение, но сам он далеко, а козлом отпущения становится тот православный, который в друзьях или знакомых у этой возмущенной публики.

Из разных епархий мне пишут, что есть довольно заметный процент тех, кто снимает с себя священный сан. Церковной статистики на этот счет нет. Думаю, церковное начальство старается таких запретить в служении раньше, чем они сами снимут сан, но было бы важно исследовать этот вопрос.

Но при всем при этом большие, живые общины в Православной церкви сохраняются. Думаю, «центр тяжести» в церковной жизни будет неминуемо перенесен с церковной администрации на приходскую жизнь, на горизонтальные отношения. Это и позволит Церкви сохраниться, какие бы проблемы ни охватывали церковное руководство».

Беседовал Михаил Зубов